Время золота, время серебра - Страница 19

Этому следовало положить предел. Гросса оскорблять не дозволено никому! Никому! И тем более эльфовидным уродам! Что ж, переростки сами решили свою судьбу. Маэлсехнайли приказал, и шарт расступился, пропуская вороных гигантов, увенчанных боевыми башнями. Понукаемые криками першероны пошли рысью, арбалетчики взялись за натяжные рычаги.

16

Воистину в мире нет ничего нового. Если зверь слишком велик, чтоб его оседлать, на него привязывают гнездо. Джеральд в детстве нагляделся миниатюр, изображающих голых длинноносых тварей, на спинах которых крепились башни с чернолицыми воинами. Гномы пошли по пути хиндасских маграджей, разве что с поправкой на собственный рост. Сама по себе идея была хороша, но вот воплощение…

Огромный жеребец, насмерть перепуганный свистом стрел со своей же собственной спины, возмущенный ерзаньем недомерков и тяжестью трущего холку гнезда, взвился на дыбы, парочка ремней разлетелась в клочья, башня сползла набок. Врезав по ней задней ножищей, конь вытряхнул наземь гномов вместе с их арбалетами и грузным наметом поскакал в холмы. Все три кобылы последовали за своим господином и супругом. Не обошлось без жертв: несколько недомерков нашли смерть под огромными копытами.

Джеральд проводил глазами першеронов, явно спешащих в родимое аббатство, и весело расхохотался. Воистину гномам с лошадьми не везет!

— Милорд, — молодой воин в алом казался растерянным, — милорд, вас ищет милорд Лэннион…. Королевский посланник!

Вот так всегда, стоит делам пойти хорошо, и тут же случится какая-нибудь гадость.

— Найдите Дэвида. — Джеральд еще раз внимательно из-под руки оглядел шарт. Что творилось за строем блестящих на солнце щитов, было непонятно, но рыцарь надеялся, что недомеркам жарко и обидно. Де Райнор на их месте ужасно обиделся бы на предводителя и к нечистой матери скинул бы его с телеги, но гномы для этого слишком тупы. Ничего, авось поумнеют!

— Милорд! — Веснушчатый вояка был доволен жизнью и гномами. — Сейчас опять поползут.

— Ну и вы ползите, — пожал плечами Джеральд. — Главное, чтоб они уверились, будто мы просто так погулять вышли и нас не больше тысячи. До водопоя далеко?

— Им — да, нам часа полтора.

— Проследите, чтобы все лошади были напоены. Проклятье, Дэвид, прибыл какой-то осел из Лоумпиана…

— Тьфу, — Дэвид позволил себе сплюнуть. Он любил тех, кого любил его лорд, и был достаточно умен, чтоб понять — их погнали на убой. Убоя не получилось, но Дангельт в этом не виноват.

— Именно что "тьфу", — согласился Джеральд, — но лошадей надо поить, а гномов дразнить.

Золотой Герцог дал шпоры коню, застоявшийся Уайтсоррей рванул с места белой молнией. Ветер в лицо смягчал жару, и это было замечательно. Замечательно было бы все, если бы не посланец. Вот уж не было печали…

Лэннион отыскался среди холмов. Рядом стояла Джейн и кто-то в цветах Дангельтов. Нор? Монрот? А, кто бы ни был…

— Мой лорд! — Лэннион и Джеральд друзья, но в Лоумпиане об этом знать не обязательно. — Что-то случилось?

— Да, лорд де Райнор. — Насчет Дангельтов граф придерживался того же мнения, что и герцог. — Его Величество предписывает вам вытеснить гномов из Айнсвика, а мне прикрыть Лоумпианский тракт.

— Замечательная мысль, — не удержался Джеральд, — была. Восемь дней назад. Видимо, Его Величество не принял в расчет возможности лошадей, людей и почтовых голубей.

— Милорд, — Вильям Монрот думал о гневе короля, а не о войне, — мне ли вам говорить, что воля Его Величества превыше всего.

— Превыше всего Олбария. — Ровный женский голос заставил Монрота вздрогнуть и повернуться к Дженни. — Король лишь ее первый слуга.

— Кто это? — У посланца был вид человека, которого средь жаркого дня взяли за ноги и окунули в бочку с ледяной водой. — Откуда здесь эта девка?! Милорд де Райнор, вы перешли всякие границы, позволяя вашей шлю…

Незаконченное слово отправилось назад — в породившую его пасть. Джеральд де Райнор давно не получал такого удовольствия, пожалуй, с того самого дня, когда выбил из седла герцога Троаннского, хотя это и было строжайше запрещено его гостеприимным величеством, затеявшим турнир.

— Во время войны я не дерусь с соотечественниками, — захватившее Джеральда бешенство было сродни наслаждению, — но для вас, милорд, готов сделать исключение.

Монрота хватило лишь на то, чтоб вытащить надушенный платок и прижать к разбитому носу. Зря он не ударил в челюсть, нос заживет, а вторые зубы не вырастут. Джеральд с веселым любопытством оглядел присутствующих. Дженни была спокойна, как статуя, бедняга Лэннион не знал куда деваться, а элгеллские стрелки, не сговариваясь, придвинулись к свите Монрота. Что ж, рано или поздно это должно было случиться.

— Милорд Монрот, — Джеральд отодвинул рукой Лэнниона, — если вы желаете драться, я к вашим услугам, нет — убирайтесь в Лоумпиан и передайте Дункану Дангельту, что…

— … что герцог Элгелл и граф Лэннион исполнят свой долг перед Олбарией и ее народом, — девичий голос был ровен и непререкаем, так говорят даже не королевы, так говорят владычицы. — Дангельту следует вспомнить, что венец из боярышника дает одно право — первым умереть за свою родину.

— Я… — заметался Монрот. — Прошу миледи меня простить, но… но Его Величество…

— Король, бросивший свой народ в трудную минуту, перестает быть королем, — отчеканила Дженни. — Мы остановим гномов там и тогда, когда сочтем нужным. Пусть Дангельт озаботится ледгундцами и куиллендцами.