Время золота, время серебра - Страница 104

104

Однако Шарц успел. Успел — потому что сила, одолженная Томасом у вина, позволившая ему подняться по крепостной стене и поднять руку на своего герцога, подвела его. Для нее не имели значения представления странных двуногих существ о непрерывности хода времени. Она ускорялась и медлила, когда хотела. Всего на какой-то миг Томас застыл с топором в руке, он даже не понял, что застыл, ведущая его сила на миг замерла, внутри ее времени не было, всего на какой-то миг, но петрийскому разведчику Шарцу этого мига хватило.

Руку, нацелившую топор в спину герцога, он просто сломал. Было бы время — с корнем выдрал бы, но времени не было, ведь петрийский разведчик Шарц сражался за жизнь человека… нет — двух человек, дорогих его сердцу. Сражался против того, что только притворялось человеком, а было черт знает чем, может, еще человечий бог знает, но он Шарцу не сказал, да и не скажет, наверное…

Шарц рванул на себя страшную, что-то воющую, все еще сопротивляющуюся фигуру, рывком поставил на колени и ударил. Ударил ослепительно и страшно. Никогда еще "алмазный кулак" не получался у него так хорошо. Блестящий удар. Быть может, лучший в его жизни. Ни одно живое существо не выживет после такого удара в голову.

То, что осталось от Томаса, грудой грязного тряпья осело на пол. Нагнувшийся Хьюго Одделл педантично проверил пульс. Шарц усмехнулся. Наставник недаром столько времени провозился с этим его ударом, господин марлецийский доктор мог бы и не трудиться. Ну что там можно еще определить, кроме смерти? Впрочем, что с них взять, с докторов, работа у них такая — во всем ковыряться…

— Я, кажется, уже говорил вам, милорд герцог, что предпочитаю не натирать свою шею вашей дурацкой цепью? — вкрадчиво поинтересовался шут и вдруг идиотски хихикнул: — Ваше завещание аннулировано, милорд! Забирайте ваше "все" обратно! У меня своего полно!

— Он… мертв? — хрипло спросил герцог, глядя на Томаса и пытаясь одновременно укачать разоравшегося сына.

— Абсолютно, — кивнул Хьюго. — И между прочим, смею заметить, я уже говорил вам, что пораженные органы нужно ампутировать сразу, дабы не вызывать дальнейшего заражения.

— Уф-ф-ф! Ты был прав… — выдохнул герцог, раскачивая малыша из стороны в сторону. — Баю-бай… баю-бай… ш-ш-ш… закрой глазки, все уже хорошо… баю-бай…

Младенец продолжал верещать.

— Мужчины! — сердито бросила герцогиня, стремительно пересекая библиотеку. — Вот оставляй на вас ребенка! И кстати, сэр Хьюго, что это вы здесь так насорили?

Малыш Олдвик, попав в руки матери, моментально успокоился.

— Насорил? — пролепетал потрясенный "сэр Хьюго", пытаясь понять, чем же это он насорил и какое это имеет сейчас значение, даже если и так, и почему он вдруг сэр, и не сошла ли миледи ненароком с ума от потрясения, — шутка ли, у нее на глазах чуть мужа не убили! — и что он в качестве доктора должен немедленно предпринять, если печальное предположение, к несчастью, подтвердится.

— Этот замок, — ехидно и весело поведала миледи герцогиня, — имеет множество славных древних традиций, но среди них, увы, не значится ни одной, которая позволяла бы рыцарям моего мужа засорять библиотеку трупами слуг. Это, знаете ли, несколько эксцентрично, и я не намерена позволять такие вольности!

— Рыцарям вашего мужа, миледи? — пробормотал Хьюго.

— А кем еще может быть человек, спасший меня и моего мужа, дважды спасший нашего сына?! — резко проговорила герцогиня.

Она спрашивала, но это не было вопросом, а если и было — вопрос предназначался не ему.

Хьюго Одделл промолчал, разумеется.

— Только рыцарем, — подтвердил герцог. — Миледи совершенно права. Я собирался сделать это вам с Полли свадебным подарком, но…

— Едва ли вам удастся на мне сэкономить, милорд! — тут же нашелся шут. — В качестве свадебного подарка я у вас столько серебра вытрясу, что вы сами удивитесь!

— Словно я пожадничаю! — фыркнул герцог.

— Совсем-совсем не станете жадничать? — огорчился шут.

— Совсем-совсем! — зловредно ухмыльнулся герцог.

— Ну, может, хоть самую чуточку пожадничаете? — с надеждой спросил шут. — Ну хоть капельку! А то ж вас обирать неинтересно будет.

— Ну разве что самую капельку, — смилостивился милорд герцог. — Только ради тебя. И только при условии примерного поведения.

— Беспримерного! — воскликнул шут. — Самого-самого беспримерного!

— Беспримернее не бывает, — проворчал герцог.

А потом герцогиня все-таки разрыдалась, прижавшись к мужу, да так, что вновь перепуганного малыша Олдвика пришлось утешать Шарцу.

— Ну тише, тише, малыш! — шептал он, укачивая перепуганного младенца. — Дядя Хьюго тебя в обиду не даст. Правда-правда. И маму с папой обижать не позволит. Это точно. У дяди Хьюго "алмазный кулак", вот. И всяким нехорошим дядям, которые придут шуметь, пугать хороших малышей и все портить, он просто даст разок в голову. От этого они тут же умрут и больше уже шуметь не смогут. Не будут портить храброму мальчику такой замечательный денек. Видишь, что осталось от этого плохого дяди? Ничего хорошего от него не осталось! И не могло остаться. А все почему? А потому, что он маму с папой не слушался, кашу кушал плохо и вообще вел себя нехорошо. Вот и пришлось дать ему в голову. Таким плохим дядям нужно всегда давать в голову, запомни это на будущее, парень!

— Сэр Хьюго, — сквозь слезы спросила герцогиня, — чему вы учите моего сына?

— Как чему? Быть герцогом Олдвиком! — усмехнулся его светлость герцог Олдвик. — И не повторять моих ошибок, — добавил он чуть погодя. — Так и запомни, сынок — сразу в голову и никаких, правильно дядя Хью говорит!

104